В гостях.
Всегда казалось, что в домах из промышленного медно-коричневого кирпича, особенно уютно. На деле - довольно холодно. В щелях оконных рам выли сквозняки, стены и пол стылые, а звуки водопроводных труб меня попросту пугали. Я постоянно мерзну, и тот дом не стал исключением.
Квартира невозможно знакомая, будто с фотографии, засмотренной, выцветшей от времени и солнечных лучей. В гостиной островок свободного места только в центре на вытоптаном ковре. Вокруг - старое кресло (боже, оно послевоенное?), столик. Книг столько, будто попала в архив библиотеки - не ступить. Несвязанные друг с другом картины на стене, ваза с высохшим цветком, отрывной календарь из девяностых. На узкой кухне в кране, кажется, не было воды. Но был посредственный чай и отвратительный кофе, которым можно при желании отравиться.
Всегда казалось, что в домах из промышленного медно-коричневого кирпича, особенно уютно. На деле - довольно холодно. В щелях оконных рам выли сквозняки, стены и пол стылые, а звуки водопроводных труб меня попросту пугали. Я постоянно мерзну, и тот дом не стал исключением.
Квартира невозможно знакомая, будто с фотографии, засмотренной, выцветшей от времени и солнечных лучей. В гостиной островок свободного места только в центре на вытоптаном ковре. Вокруг - старое кресло (боже, оно послевоенное?), столик. Книг столько, будто попала в архив библиотеки - не ступить. Несвязанные друг с другом картины на стене, ваза с высохшим цветком, отрывной календарь из девяностых. На узкой кухне в кране, кажется, не было воды. Но был посредственный чай и отвратительный кофе, которым можно при желании отравиться.